В общем, простые книги мы сюда и в список KOMUZA не выбираем. Если вам хочется Донцовой или новостей ВКонтакте/Фейсбуке, то, конечно, даже не беритесь читать то, что обогащает мыслями мозг. А если все-таки рецензии, отобранные нами, воодушевят вас на чтение книги «Белый отель» – ура! И нам, кстати, расскажите про прочитанное, чтобы мы своими рецензиями (вернее, вашими) пользовались.
Очень трудно выразить все мысли. Ощущение было что читаешь…черную икру. Качественно, стильно, со смыслом, с пользой, но… пробовала я черную икру лет в 10. Гадость та еще. То ли мой вкус был напрочь завоеван красной, то ли еще что, но черную икру я больше есть не могу.
Вот эта книга напоминает зеркальный коридор. В зеркалах отражается как одна пара — мужчина и дама занимается сексом в отеле, в котором пожар. Фантазия у героев не то что бы сильно богатая, у божественного маркиза де Сада побогаче будет.
Первая часть — доктор Фрейд предлагает коллеге ознакомиться со стихами одной прекрасной дамы, которые она написала на партитуре Верди. Дама -оперная певица.
Вторая часть — эти стихи. Эротические. Я вот лет с девяти знаю, чем занимаются мужчина и женщина в постели.
Третья часть — эти стихи в прозе. Для особо непонятливых? Вызвало возмущение и желание подарить кому -нибудь этот текст.
Четвертая и все последующиие части — это лабиринт. Огромные зеркала, где разыгрывается трагедия русской женщины. Отдельная песня — автор считает, что русские дамы обожают знакомиться в поездах с разными сомнительными личностями.
С каждой частью книга становилась все лучше и лучше. Превращаясь в монумент из отражений.
Новые персонажи, старые диагнозы.
Да, много фрейдизма, но это книгу не портит, а придает некую грань зеркалу, окрашивает в радугу неврозов.
Последняя часть — черт возьми, да ради такой части я готова даже «Бабий Яр» Кузнецова одолеть, хотя и по «Белому отелю » понятно, что книга Кузнецова — не из приятных.
Вынужден признаться в том, что по прошествии двух недель с момента окончания чтения «Белого отеля» я по-прежнему плохо представляю, о чем писать в отзыве. Причина, видимо, кроется даже не в том, что роман раскрывает какие-то неизвестные доселе темы — наоборот, он поднимает важнейшие вопросы, испокон веков смущающих сознание человека, которые, тем не менее, будучи в очередной вытащенными на свет, так и не получают должного решения.
На поверхностном уровне может показаться, что секс и смерть — это две сквозные темы романа, состоящего из шести взаимосвязанных и накладывающихся друг на друга глав. Это так, однако истинное наполнение эти темы приобретают лишь будучи отраженными в человеческом сознании. И история русской оперной певицы, страдающей недугом, некогда на заре развития психоанализа определенного как «истерия», — не более чем иллюстрация, призванная не только показать, как психосоматические состояния, уходящие корнями в далекое детство и юность, могут отравить жизнь взрослого человека, но также продемонстрировать, насколько глубоко в подсознание могут быть запрятаны истинные причины проблем и как отчаянно человек способен их отрицать и вытеснять. Не случайно Томас вводит доктора Фрейда в сюжет романа и заставляет его даже терпеть своеобразное поражение: излечение оказывается не полным, осознание героиней причин своей болезни и — самое главное — их принятие постоянно капитулирует перед силой отрицания.
На более глубинном уровне Д.М. Томас, как уверяет нас переводчик в послесловии, взялся исследовать явление времени, точнее — его восприятие человеческим сознанием. Пересказывать статью переводчика бессмысленно, гораздо лучше ее прочитать. Поставленные Томасом вопросы — не является ли смерть иллюзией, довлеющей над нами, что есть жизнь: добро или зло, — слишком масштабны и жизненно важны, чтобы на них можно было ответить не только в пределах небольшой статьи или рецензии, но и даже с помощью такого хорошего философского романа. Неожиданное, в рамках общего повествования, и очень тяжелое эмоционально описание трагедии в Бабьем Яру обретает смысл, будучи рассмотренным как символ — страха смерти, массового психоза, «больного общества», наконец. Можно было бы даже прийти к неосторожному выводу, что историю творит истерия, принимающая коллективные формы, но это слишком смелое заявление. Где ответ? Как было уже сказано — его пока нет.
Таковы общие размышления о романе, очень непростом, очень неоднозначном. Его легко читать и запоминать, но гораздо сложнее осмысливать и разбирать. Еще сложнее его пересказать, и, естественно, любые попытки анализа могут быть понятны и интересны только тому, кто его прочитал и вобрал в себя. Надеюсь, читателей у него будет больше. Хотя — не уверен полностью. Многие знания — многие…
